Мастер наблюдения. Владимир Стеклов: «Если отказать телеканалу, могут быть проблемы»

В космос он так и не полетел, но зато вполне реализовался на земле и сейчас просто нарасхват в театре, кино и сериалах. Знаменитый прапорщик Кантемиров из «Кадетства», главврач Лобов из сериала «Я лечу» - все это народный артист России Владимир Стеклов.  В жизни Владимир - очень общительный и располагающий к себе человек.  «МК» актер раскрыл секрет, почему не захотел сниматься в «Ранетках», рассказал о происках желтой прессы, влиятельных продюсерах и черных списках топовых телеканалов, а также в своей семье.

МЫ ЛЕНИВЫ И НЕЛЮБОПЫТНЫ
- Сейчас вы очень часто работаете с молодыми актерами. Что можете сказать о нынешнем актерском поколении?
- Хорошее поколение. Моя старшая дочь Граня - актриса. Внук учится на втором курсе театрального института.
- По вашему мнению, чего не хватает молодым актерам?
- Думаю, им всего хватает. Во всяком случае, там, где учится внук Даниил – в школе-студии МХАТ - всего достаточно. У него художественный руководитель курса Константин Райкин, у которого свой замечательный театр «Сатирикон», где работает моя старшая дочь. И там хорошая школа. Плюс еще и практика хорошая. А это для молодого актера обязательно. Важно, чтобы к моменту получения диплома выпускник знал о профессии не понаслышке, а уже немного овладевал навыками актерского мастерства. Тем самым погружаясь в сегодняшнюю конъюнктуру, которая в дальнейшем может просто раздавить молодого актера.
- Вы можете назвать основные навыки, которыми должен обладать молодой актер?
- В принципе, их много, но одно из главных – это наблюдения. Этим занимаются студенты первого курса. Когда у них по программе  мастерство актера, они весь семестр занимаются наблюдениями. И не только за людьми, но и за животными, за предметами. Но надо до известной степени себя как-то останавливать, иначе ты будешь вынужден беседовать не со зрительным залом, а с людьми в белых халатах из психушки. А в общем, у актера наблюдение развивает фантазию, любознательность, любопытство. Помните, у Пушкина: «Мы ленивы и нелюбопытны». Имелось в виду не любопытство – подглядывание в замочную скважину, кто, с кем и сколько раз… Чем обычно грешит не очень хорошая пресса.
- Насколько артист зависим от предложений продюсеров телевизионных каналов?
- Очень зависим. Есть такие черные списки, в которые, например, Эрнст посмотрит и скажет: «Этот точно нет, и этот нет». И ты никогда не попадешь на этот канал ни в один проект, тем более если это заказ канала. А если ты где-то работаешь не по заказу канала, а потом эту картину предлагают на разные каналы, руководство смотрит, кто занят в этом проекте. «О! Это не наш формат». Это я нисколько не выдумываю, так на самом деле.
- А в такой ситуации есть возможность все-таки сохранить независимость?
- Для себя я нашел очень хорошую форму ссылаться на занятость. Я не в черных списках. Я снимаюсь и на Первом канале, и на НТВ.

НИЧЕГО, КРОМЕ МАТА
- Недавно вы рассказывали о том, что, побывав на спектакле молодого драматурга, не услышали там ничего, кроме мата. Как думаете, это единичный случай или у нас сейчас вся драматургия такая?
- Нет. Конечно, нет. Большое количество литературы вообще и драматургии в частности обходятся без идиоматических выражений. Наверное, у этого драматурга такой способ воздействия на читателей и зрителей. Я не знаю. На меня это «опрокинулось» с точностью до наоборот: вызвало совершенное неприятие и какие-то негативные эмоции. Я думаю, что любое произведение, даже если оно по жанру заканчивается трагически, все равно это какой-то катарсис, очищение. Здесь же ничего подобного нет. Я не очень понимаю, почему надо пытаться достигать или приблизить правду жизни вот таким образом.
- Как считаете, такой способ высказаться - это веяние моды?
- Не знаю. Думаю, что мода на это была в начале 90-х, когда глоток воздуха свободы – все можно было. И люди пустились в различные тяжкие проявления.  Но это быстро сошло на нет.
- Скажите, а вам приходилось так глубоко входить в роль, чтобы полностью перенимать привычки своего персонажа?
- Когда я репетировал Поприщина из «Записок сумасшедшего», я действительно попросил знакомого главврача, чтобы  мне устроили посещение психиатрической больницы в широком объеме. Я побывал в мужском, женском и детском отделениях. И таких примеров много. Мне приходилось играть не свойственные моей актерской профессии вещи. Скажем, в проекте «Я лечу» я играл главного врача. Хотя мне было предложено на выбор сыграть директора школы в проекте «Ранетки» или главврача. Мы тогда закончили третий сезон «Кадетства», и компания, которая производила этот сериал, желая продолжить с нами сотрудничество, предложила мне сыграть в «Кремлевских курсантах». Но я отказался, так как не хочется бесконечно носить военную форму. И, по-моему, мой герой, прапорщик Кантемиров, себя исчерпал. На что продюсеры компании сказали, что у них есть еще два замечательных сценария. Один – «Ранетки», там роль директора школы. Я честно сказал: «Нет. Только не это, потому что я школу ненавижу жутко до сих пор. Я не смогу сыграть». Тогда мне предложили в другом проекте роль главврача. Я сказал: «О! Вот это я очень хочу сыграть». Тем более там у меня были замечательные партнеры.
- Вы часто употребляете слово «истовость» в качестве характеристики хороших актеров. А что для вас значит это слово?
- Я думаю, что истовость – это, в первую очередь, отношение к своему делу. Не только к профессии, но и любому другому делу. Хотя можно получать удовольствие или жуткую степень недовольства и раздражения от того, что делаешь. Наша работа далеко не комфортна по своим условиям. Смена иногда бывает продленная. Иногда бывает полуторная, когда группа меняется – режиссер, оператор, костюмеры, а актеры остаются, так как сюжет один и тот же. И вместо 12 часов на площадке ты проводишь часов 16. И огромный объем текста. Причем это не Достоевский, не Чехов, не Булгаков, не Гоголь, а это жуткая литература. Я не боюсь об этом сказать, потому что сегодняшних сценаристов я просто на дух не переношу. Такое ощущение, что они подстрочники какие-то пишут. Так не разговаривают. Приходится все переделывать и переписывать.
- Зачем же вы выбираете такие роли, где все нужно переделывать?
- С одной стороны это заработок, с другой все-таки всегда надеешься, что что-то может быть… Особенно если компания хорошая.

ПОЛЕТ СОРВАЛСЯ?
- С кем из своих коллег вы дружите?
- Друзей много. Во-первых, Гранина семья и ее друзья. Она очень дружит с Максом Авериным, поэтому у нас такая театральная «тусовка». Я крестный отец младшего сына Игоря Ливанова, Тимофея. Еще у меня же в Москве есть театр, художественным руководителем которого я являюсь и где мы все вместе играем. Вообще для меня понятие «дружить» предполагает не только какое-то словесное определение, но и что-то еще. Как Сирано говорил: «Ведь я же не слова, я то, что за словами». Но если я в Москве бываю всего два дня в месяц, постоянно встречаться с друзьями проблематично.
- То есть в своем загородном доме с шумной компанией вы редкий гость. Вас в принципе устраивает гастрольная жизнь?
- Конечно, нет. В чем-то такой плотный график меня уже давно тяготит. Ведь хочется все-таки принадлежать еще и семье, друзьям. Но свою нынешнюю жизнь я называю «жизнь на потом». Вот сейчас, вот еще немножко, а потом мы заживем! Да и дом загородный мы еще не достроили. Так как я все время на гастролях, этим процессом руководит жена. А если я все брошу, то подведу своих коллег и многих людей поставлю в сложное положение. У меня же все расписано на полгода вперед. И все знают мой график. Кстати, немаловажной является и материальная сторона вопроса.
- Как же ваша жена переживает разлуку?
- Нормально. Ну а что же делать людям, которые уходят в плавание на полгода и друг друга вообще не видят? Понимаете, есть понятие «специфика профессии». Вот такая вот у меня работа. Если бы семья не понимала меня, то, думаю, жена поставила бы мне уже давно условие, что уйдет. Я сам жене говорю: «Бросай работу, будем вместе гастролировать». Но она у меня по профессии стоматолог, у нее своя клиника, и там за всем нужен глаз да глаз.
- Кстати, когда вы играли главврача в сериале «Я лечу», жена вас консультировала?
- Конечно, помогала, но я получал какие-то консультации больше в больнице. На самом деле тогда мой выбор между «Я лечу» и «Ранетками» вызвал такое ожесточение у моей младшей дочери Глафиры. Когда сериалы вышли на экран, она мне сказала: «Ну вот, папа, пошел бы в «Ранетки», тебя бы все знали!». Потому что «Ранетки» почему-то стали каким-то популярным сериалом.
- В конце 90-х годов вы  прошли подготовку к полету на станцию «Мир», но из-за недостаточного финансирования в космос не полетели. Вы жалели, что сорвался этот проект?
- Во-первых, ничего не сорвалось. Во-вторых, никогда ни о чем не жалей. Я получил за эти 1,5 года такую человеческую, личностную, профессиональную составляющие, что это неоценимо.  Хотя жаль, конечно, что из-за финансовых проблем сам полет не состоялся.